11 апреля 2020 года в рамках Петербургского Международного Юридического Форума 9 ½: Законы коронавируса Центр международных и сравнительно-правовых исследований провёл дискуссионную сессию «Является ли форс-мажором сама эпидемия или её последствия?».
Обсуждение этой темы с привлечением иностранных экспертов было организовано с целью обобщения и использования практики других стран для формирования российской позиции по актуальному вопросу влияния пандемии коронавируса и мер государств по борьбе с его распространением на гражданско-правовые отношения. Его результаты могут стать основой для формирования общих системных принципов, понятных бизнесменам разных стран, в том числе вовлечённых в международную торговлю.
Правовые вопросы, связанные с квалификацией вспышек коронавируса и принятых ограничений как обстоятельств непреодолимой силы в разных юрисдикциях, обсудили Энрико Дель Прато (Профессор гражданского права, Римский университет Ла Сапиенца), Ян Льюис (Управляющий партнёр пекинского офиса, Mayer Brown) и Флориан Хайндлер (Доцент, Венский университет имени Зигмунда Фрейда). Обсуждение модерировал Антон Иванов (Научный руководитель Факультета права, Руководитель Департамента дисциплин частного права, НИУ «Высшая школа экономики»).
В своём вступительном слове Виктория Манько, Генеральный директор Центра, отметила, что беспрецедентные ограничительные меры были приняты уже более чем 80 странами. Вспышки COVID-19 затронули значительную часть мира, и их последствия уже носят трансграничный характер. «Введение мер, препятствующих распространению вируса, объективно влияет на исполнение обязательств по договорам, вызывая вопрос о возможности признания пандемии или её последствий форс-мажором и об ответственности контрагентов, не исполняющих свои обязательства в этих новых условиях», – пояснила Виктория Манько. Именно поэтому сегодня так важно изучить подходы разных стран к определению обстоятельств непреодолимой силы, заключила она.
О концепции непреодолимой силы в российском праве рассказал модератор дискуссии Антон Иванов, обращая особое внимание на непреодолимость чрезвычайных обстоятельств как один из признаков форс-мажора, наличие которого устанавливается только судом и всегда применительно к конкретной ситуации. Решения исполнительной и законодательной власти, признающие наличие форс-мажора, не имеют заранее установленной силы для суда. При этом акты этих органов власти, имеющие принудительный характер и наносящие ущерб, за который возможна компенсация, не следует путать непосредственно с форс-мажором. Антон Иванов отметил также, что на данный момент ещё нет ни одного судебного решения, касающегося коронавируса как возможного основания действия непреодолимой силы.
Энрико Дель Прато рассказал об общих вопросах договорного права, присущих разным правопорядкам. Обычно в договорном праве допускается включение в контракт оговорки про трудности исполнения обязательств. Существующие подходы кодифицированы такими документами, как, например, Принципы международных коммерческих контрактов УНИДРУА и Принципы европейского договорного права. В исключительных случаях, однако, можно либо расторгнуть контракт, либо изменить его действие в соответствии с так называемыми избавительными оговорками (“escape clauses”). В отсутствие таких положений в каждом случае оценка соответствия действий контрагентов положениям контракта и определение его дальнейшей действительности должны происходить добросовестно с учётом конкретных обстоятельств дела. Он также обратил внимание на то, что вспышки коронавируса могут стать основой для изменения действия договоров, поскольку они являются фактором, влияющим на перераспределение рисков, предусмотренных договорными отношениями.
Принцип, согласно которому определение форс-мажора зависит от конкретных обстоятельств дела, оказался исключительно важным в контексте опыта Китая, как рассказал Ян Льюис. В Китае ситуация развивалась по-разному в разных регионах, что отразилось на содержании ограничительных мер и времени их принятия. Он подчеркнул значимость определения того, в какой именно мере ограничения на самом деле затронули деятельность бизнеса. При этом отдельные меры формально были скорее рекомендациями, и их влияние было разным в зависимости от типа бизнеса, что усложняет анализ. В то же время китайским предпринимателям рекомендовалось совершать активные действия по уменьшению убытков, такие как уведомление контрагентов о своей ситуации и попытки предотвратить негативные эффекты, поскольку иначе нельзя будет полагаться на форс-мажорную оговорку. В завершении Ян Льюис выразил мнение, что, с учётом сложности сопутствующих правовых вопросов, лишь немногие попытки сослаться на обстоятельства непреодолимой силы имеют однозначные шансы на успех, для большинства же претензий такой уверенности в исходе возможных споров нет.
Флориан Хайндлер описал действия Австрии по борьбе со вспышками COVID-19, позволяющие потенциально заявлять о действии форс-мажора. Принятые меры закреплены в давно действующем и ранее применяемом законодательстве, поэтому отсылка участника договора к таким мерам как обстоятельствам непреодолимой силы, которые нельзя было предвидеть, вряд ли будет успешна для установления форс-мажора. Пандемию как таковую, напротив, трудно предвидеть. Он объяснил, каким образом по австрийскому праву затронуто действие договоров аренды и оказания услуг в случаях, когда причина, по которым договор был заключён, перестаёт иметь место (“Wegfall der Geschäftsgrundlage”). Наряду с этим, подход, в соответствии с которым оставшиеся без посетителей рестораны не платят за аренду в Австрии, следует из римского права, согласно которому поселенцы могли не платить арендную плату, если они бежали от болезней. Кроме того, Австрия применяет отдельные меры по отсрочке обязательств (арендная плата, потребительские кредиты, кредиты малому бизнесу и договорные неустойки), а также поддерживает свои банки.
По итогам обсуждения участники договорились опубликовать материалы дискуссионной сессии.
Читать>>>